Дим самозабвенно отсасывал юному любовнику, зажмурившись. Он хотел слышать стоны Густо, хотел чувствовать его вкус. Ему было так хорошо сейчас, несмотря на то, что именно он доставлял удовольствие, а не ему. Густо выгибался и постанывал, сжимая и разжимая кулаки, а Дим чувствовал, что его самого надолго не хватит – его собственный член уже начинал болеть от перевозбуждения. Он должен был кончить, чтобы продолжить ублажать своё сокровище.
Дим сел на кровати между ног Густо и коленями раздвинул их в стороны, придвигая его таз вплотную к себе. Он обхватил обеими ладонями их члены вместе и задвигал рукой вверх-вниз. Густо приоткрыл рот от возбуждения, а бедный Дим посмотрел на это лицо и почти сразу кончил, залив спермой живот и член партнера. Тот приподнялся на локтях и смотрел на Дима, тяжело дыша.
– Быстро ты. – Он был явно доволен своей условной победой. Улыбка расползлась по его физиономии.
– Не радуйся, я могу гонять тебя всю ночь, если ты опять не вырубишься, как в прошлый раз, – попытался сохранить лицо Дим.
Он протянул руку и взял с тумбочки салфетки. Пока вытирал любовника и себя, тот поднял ногу и упёрся ему ступнёй в грудь, игриво улыбаясь. Мужчина ухмыльнулся и громко клацнул зубами рядом с пальцами ног Густо. Тот отдёрнул ногу и засмеялся. Дим подумал, что именно такие моменты запоминаются больше всего. Какие-то интимные шутки, неловкости, откровенные слова. Только это потом имеет значение, а не количество и сила оргазмов. Наверное, это и есть чувство симпатии, а может даже... Дим посмотрел на Густо чуть серьезнее, чем того требовала постельная обстановка. Парень вопросительно дернул бровями вверх. Дим бросил скомканные салфетки на пол и, наклонив голову набок, спросил:
– Твоя попка сегодня в настроении?
Густо вытянул губы трубочкой и закатил глаза, будто погрузившись в глубокие раздумья.
– Она вроде не против, но в любой момент может передумать.
Дим кивнул и взял тюбик со смазкой.
– Я договорюсь с ней. У меня к ней свой подход.
Он улегся на живот между ног Густо и аккуратно и медленно вставил насадку в его попку. Тот прищурил один глаз в ожидании, когда холодный гель польётся в него. Когда смазка начала вытекать наружу, Дим вытащил насадку и кинул тюбик на кровать. Раздвинув ноги Густо еще шире, он несколько раз коснулся языком входа. Густо охнул и неожиданно схватил Дима за волосы одной рукой. Такой отзыв, такое желание, проявленное в этом жесте, снова возбудило Дима. Он начал интенсивно вылизывать Густо между ягодицами, лаская его член рукой и слушая его стоны. Через какое-то время Густо громко прошептал:
– Вставь... палец...
Войдя в раж, Дим вогнал в Густо палец слишком поспешно, и тот сжался, дёрнув любовника за волосы.
– Тише ты!
– Виноват, – ответил Дим и начал посасывать головку члена Густо, пока тот опять не расслабился.
Дим растягивал его пальцами аккуратно и нежно. Тот стонал и дёргал ногами. Иногда он вскидывал руку и хватался ею за подушку или за спинку кровати. Это было такое возбуждающее зрелище, что Дим начал умышленно отвлекаться, чтобы случайно не кончить еще раз. Он быстро нашёл железу и массировал её, чувствуя, как Густо извивается под ним. Дим хотел подвести его почти к оргазму, боясь, что, войдя, не продержится долго. Густо был убийственно соблазнительным. Дим почувствовал, как любовник начал сильно сжимать его пальцы внутри и выгибаться всем телом. Разрядка была близка. Ужасно хотелось ему вставить, просто до звёзд в глазах, но Дим не хотел прерывать этот танец похоти на его кровати. Он наслаждался от того, что своими руками и языком заставлял любовника извиваться и рычать. Вдруг Густо схватил его за руку и посмотрел на него мутными глазами:
– Вставь... мне...
Дим задохнулся. Он подумал, что ему надо немного успокоиться, а то он кончит, не успев войти в эту задницу. Он медлил. Густо посмотрел на Дима в упор и приказал ему:
– Трахни меня. Сейчас.
Дим в полуобмороке вошёл в Густо, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он схватил парня за икры и дернул его ноги вверх, к своим плечам. Задница Густо поднялась над кроватью, принимая в себя член любовника. Густо всхлипнул, будто сейчас заплачет. Дим знал, что в такой подвешенной позе мышцам таза трудно сжаться, поэтому вход становится шире, а чувствительность выше. Густо выдал порцию махрового мата, закинув голову назад и сжав простынь в кулаки. Дим прошёл точку невозврата и чувствовал, как оргазм вот-вот накроет его. Он начал бешено долбить задницу Густо, слыша, как тот громко вскрикивает на каждом толчке. Всё тело Дима напряглось за секунду до оргазма. Он зажмурил глаза и застонал, чувствуя, как сперма выстреливает внутрь Густо. Он продолжал резко толкаться в сжимающееся нутро, закинув голову, тяжело дыша через рот. Когда судороги начали ослабевать, он посмотрел вниз, на Густо. Тот глубоко дышал с закрытыми глазами, весь его живот и грудь были залиты спермой. Дим понял, что они кончили одновременно.
Не выходя из Густо, Дим аккуратно уложил его задницу обратно на кровать и взял несколько салфеток. Выскользнув из его попки, он сразу подложил салфетки ему между ягодиц и встал с кровати, чтобы взять полотенце. Ноги не слушались, подрагивая при каждом шаге. Но он был так счастлив, что еле удержался, чтобы не запрыгать по комнате. Густо лежал на кровати, закрыв глаза. Дим подумал с умилением, что, похоже, он опять собирается отрубиться сразу после оргазма. Ну, видимо, он его хорошо отделал, похвалил Дим сам себя и пошёл в ванную, взял тонкое махровое полотенце, смочил его тёплой водой. Он подумал, что Густо, скорее всего, будет крайне недоволен, когда из его задницы польётся сперма, но делать было нечего. Обмыв член и живот, он вышел в спальню. Густо лежал в той же позе и ровно дышал. Дим аккуратно вытирал его, глупо улыбаясь и любуясь его расслабленным лицом. Выбросив полотенце в стиральную машину, он вернулся в кровать и прижался к спящему Густо, накрыв их одеялом.
Дим не мог припомнить, когда ему было так хорошо. Он чувствовал себя счастливым.
***
Он проснулся от возни под собой. Густо лежал рядом, пытаясь сбросить с себя любовника, закинувшего на него ногу и крепко прижимавшего его всей своей рукой. Густо толкнул наглеца локтем под дых.
– Да убери ты грабли, мне поссать надо!
Дим с неохотой отпустил ворчуна и перевернулся на спину. Высвободившись, тот вскочил, натянул свои боксёры и пошагал в ванную, прихрамывая и охая.
– У тебя есть запасная зубная щётка, я... Блядь, что это за херня?!
Густо схватился за задницу и уставился на лежащего мужчину гневным взглядом. Очевидно, из него полилась сперма. Дим поднял невинные глаза к потолку и накрылся с головой одеялом.
– Ну, ты придурок вообще?!
Парень в ярости влетел в ванную и включил воду, громко матерясь. Дим откинул одеяло, слез с кровати и поплёлся к комоду. Он взял трусы и полотенце для Густо и шорты для себя, чтобы не смущать гостя, разгуливая по квартире с голым задом. Со скорбным лицом заглянул в ванную. Густо стоял под душем, задёрнув шторку, на полу валялись чёрные боксёры с характерными разводами. Дим забросил их в стиральную машинку и открыл шкафчик в поисках новой щётки. Он повернулся в сторону ванны и проговорил извиняющимся голосом:
– Я не специально, так вышло. Вот тебе понтовые трусы от Кельвин Кляйн и полотенце, положу на угол. Щётка на раковине.
Густо не ответил. Виновник трагедии привалился к стене и скрестил руки на груди. Он включил свой «сексуальный голос»:
– Злишься? Чем я могу загладить свою вину? Хочешь кончить мне в рот, я проглочу, и мы будем квиты?
Густо притих, видимо, обдумывая предложение, и смущённо ответил, пытаясь изобразить строгость в голосе:
– Иди лучше пожрать приготовь, раз делать нечего, изврат.
– Понял, – ответил Дим и вышел из ванной.
Дим опасался, что Густо разыграет с утра пьяную карту «ничего не помню, пьяный был» и опять пропадёт на несколько месяцев. Но, судя по всему, парень не собирался линять и не проявлял нервозности. Наблюдая за ним, Дим подумал, что у мальчика очень хорошие адаптационные механизмы: если создать ему комфортные условия, он быстро приспособится, не утруждая себя глубоким анализом происходящего. Густо походил на кота – если его ласкать, кормить и не сильно доставать, то он мог спокойно существовать рядом. У других людей ему бы показалось это инфантильностью, но у "его Густо" это выглядело как несомненный плюс его характера.
Дим сделал омлет из четырёх яиц, щедро настрогав в него сыра, колбасы и зелени. Заварив кофе, расставил тарелки и начал нарезать хлеб. Солнце уже становилось жарким, из открытого окна доносились звуки улицы. Дим всегда открывал окна и не любил кондиционеров. Ему нравился свежий воздух, без примеси запаха фреона. Он улыбался своим мыслям, раскладывая омлет по тарелкам. От запаха еды и кофе уже текли слюнки. На кухню зашёл Густо в одних джинсах и сразу сел за стол, быстро и по-деловому оглядывая завтрак. Взяв вилку в руку, он отрезал кусок омлета и поднял глаза на Дима:
– Да ты ещё и готовишь плюс ко всем своим талантам? Ну, ты прям завидная невеста. – И он мстительно захихикал, отправляя кусок себе в рот.
Жуя омлет, чудо-повар одарил гостя иезуитской улыбкой.
– Да не говори! Сам думаю, кому же я достанусь?..
Густо кивнул, оценив шутку, и спросил:
– А сколько тебе лет-то, такому призу?
– Тридцать два.
Парень нарочито недоверчиво оглядел Дима и протянул:
– Правда? Я думал, ты старше.
Дим продолжал улыбаться. Ему нравилось, что Густо покусывает его и петушится. Ему вообще нравилось всё в этом парне.
– А тебе сколько, Густо?
– Двадцать четыре.
Дим состроил разочарованную гримасу и протянул, передразнивая шутника:
– Правда? Я надеялся, ты моложе.
Густо опять кивнул, показывая, что оценил, как Дим отбил его подачу. Оба занялись омлетом, периодически поглядывая друг на друга и заговорщицки улыбаясь. Диму захотелось, чтобы этот завтрак длился вечно. За столом царила игривая атмосфера, и он подумал, что уже давно не испытывал такой искренней радости от простого пребывания рядом с человеком, который ему так сильно нравился. Разделавшись с омлетом, гость сдвинул брови и строго оглядел стол:
– А где торт-то?
Дим отложил вилку, встал, вытащил торт из холодильника и начал резать на большие куски. Наевшись торта и допив кофе, Густо сыто потянулся и откинулся на спинку стула, когда из спальни послышалась трель мобильника, грубо врываясь в утреннюю идиллию. Парень поднялся со стула и поплёлся в спальню.
Дим повернулся к окну и, подперев рукой подбородок, посмотрел на ярко-синее небо за стеклом. Надо было позвонить заместителю и узнать, как прошёл вчера ужин в ресторане. Надо было отправить несколько важных писем. Надо было включаться в обычную рутинную жизнь, но так не хотелось. Хотелось сорваться с Густо за город, или завалиться с Густо в постель, или пойти с Густо в кино на последний ряд... Густо, Густо... Дим потёр глаза. Все признаки налицо: он влюбился... Густо зашёл на кухню, уже одетый в футболку.
– Мы с мужиками на Пироговку едем, – сказал он, разглядывая свой телефон. – Ты к метро не поедешь сейчас?
Дим кивнул с мягкой полуулыбкой вежливого хозяина.
– Да, сейчас оденусь и подброшу тебя. Тебе куда удобнее?
– Да мне всё равно.
Дим встал, взял тарелки со стола и поставил их в посудомойку. Пройдя мимо Густо, он шутливо толкнул его в бок, не сумев подавить желание коснуться своего ускользающего красавца. В спальне он переодел брюки и натянул футболку из комода. Дим прокручивал в голове что сказать, чтобы договориться с Густо о следующей встрече. Мысль, что тот может снова исчезнуть из его жизни, была невыносима. Он сильно нервничал, ему казалось, что Густо видит его глупое, безнадёжное состояние. Они вышли в коридор и обулись. Дим взял ключи и открыл дверь. Оба молчали. В лифте Дим шутливо спросил Густо, кто сядет за руль. Тот улыбнулся, но ничего не ответил.
Они сели в машину и выехали из гаража. Густо тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке: он то нажимал кнопки на магнитоле, то проверял свой телефон. Наконец Дим сказал:
– Если останутся силы, можно вечером посидеть где-нибудь.
Ему показалось, что Густо сейчас услышит, как громко стучит сердце в его груди. Сейчас Густо должен дать ему сигнал, хочет ли он Дима так же, как Дим хочет его. Секунды тишины показались вечностью, и Дим даже стал жалеть, что спросил, когда Густо пожал плечами и лениво сказал:
– Ну, можно. Я позвоню, как чё. – И отвернулся к окну. Дим заметил, что тот всегда отворачивается, когда смущается.
Выдох. Он получил сигнал. Казалось, что солнце засияло ярче. Лицо Дима растянулось в улыбке.
Но в тот день Дим не дождался желанного звонка. И на следующий – тоже...
Глава III
Густо торопливо поднимался по улице к метро. Зябко кутался в свою ветровку, жалея, что не надел тёплую толстовку. В конце октября по вечерам уже совсем холодно. Он не переносил холод – начинал мелко трястись, раздражаться и ругаться на погоду, как старый дед. Друзья всегда смеялись над этой его особенностью, дразнили неженкой. Густо нахохлился и убыстрил шаг. Солнце уже не грело, хотя на улице было ещё светло. Основной поток машин уже схлынул, народу было немного. Он шёл по тротуару, рассеянно глядя на дорогу.
Зацепившись взглядом за одну из машин, припаркованную рядом с бордюром, встал как вкопанный. Он сразу понял, чья это машина, ведь второй такой машины в Москве больше нет. Густо быстро огляделся по сторонам, отступая к ближайшему зданию, пропуская немногочисленный поток людей. Поднял голову и прочитал вывеску на здании. Ресторан. Ясно, значит это парковка ресторана. А тот мужчина, должно быть, внутри. Густо почему-то сразу забыл про холод и про то, что спешил домой смотреть скачанный «Стартрек». Недалеко от ресторана заметил подземный переход. Он подошёл к нему и забрался на холодный гранитный бортик. Он ждал желтоглазого мужчину, не спуская глаз с дверей ресторана.
Густо прошёл уже все стадии невроза из-за этой дикой, почти невыносимой ситуации. После той, первой, ночи с Желтоглазым, его потряхивало и подташнивало еще пару дней. Ему было жутко вспоминать о случившемся, но и не думать об этом он не мог. Не облегчало его страдания и то, что он не мог этим ни с кем поделиться. Сначала ему было противно до чертей, всё-таки этот извращённый секс был навязан ему насильно. Густо страдал от чувства глубокого оскорбления, его гордость была сильно уязвлена. Как только он оставался один на один со своими мыслями, в памяти всплывала та ночь. Тёмная комната, огромная кровать, здоровенный стонущий мужик между его ног, толкающийся в него. От этих воспоминаний парня опять начинало мутить. Так прошла пара недель. Потом, чувство гадливости начало понемногу исчезать, но Густо всё чаще и чаще вспоминал тот истеричный оргазм, который ему пришлось пережить под этим озабоченным кошаком.
Изменения начались незаметно. Сначала Густо начал чётко выделять геев из толпы. Вот такой бред! Как будто после всех этих страданий у него открылся гей-радар. Вот два парня, стоящие друг к другу чуть ближе, чем положено. Вот два мужика, смотрящие друг на друга чуть более пристально, чем должны. Какой-то голубой дозор, честное слово!
Дальше – веселее. Зайдя к сестре в комнату за приставкой, он обнаружил её с подружками, сбившимися в кучку на диване. Девушки с открытыми ртами смотрели какой-то японский мультик в телеке. Густо задержался глазами на экране и увидел, как один парень раздевает другого и вставляет ему пальцы в зад! Ошарашенному парню объяснили, что это какой-то жанр аниме, якобы дико популярный во всём мире. С ощущением нависшего над собой рока, Густо вылетел от сестры и закрылся в комнате. Встало у него крепко. Бля, приехали! Несчастный пытался отвлечь свой неожиданно вставший член, но тот был непреклонен и не угомонился, пока Густо не подрочил его как следует. В момент оргазма в памяти отчётливо всплыла фигура полуголого Дима, и это окончательно добило страдальца.
С того дня, его начали преследовать эротические сны, иногда даже наяву. Он мог задуматься о чём-то другом, но рано или поздно мысли возвращали его в ту жаркую ночь, и тело тут же отзывалось похотью. Густо больше не чувствовал неприязни ко всему случившемуся. Это стало его смущающим, но дико возбуждающим секретом. Правда, крайне удручало то, что он перестал интересоваться красотками, как раньше. Они как будто перестали вызывать его интерес. То есть он, конечно, мог полюбоваться на красивую попку или круглые сиськи, но не спешил тащить их всех в постель. А ведь раньше он был тем ещё ёбарем. Тем более что с его внешностью он не испытывал недостатка в желающих. Но, как оказалось, всё было куда серьёзнее.
В тот августовский вечер Густо сильно накидался – в «Медведе» отмечали чей-то день рождения. К нему подсела блёклая девица с огромными буферами. Слово за слово, и вот она уже перед ним на коленях в кабинке туалета, запихивает себе в рот его член. У Густо кружится голова от алкоголя, и он никак не может сконцентрироваться. Она пыхтит и стонет, и вдруг он слышит её шёпот:
– Ну, давай, красавчик. Ты устал, что ли? Не надо было столько пить.
Густо опустил голову и увидел, что его член висит на полшестого и с него капает её слюна. Он грубо достал её буфера из выреза платья и начал тискать их так сильно, что она поморщилась. Он запихивал ей пальцы в рот, говорил какие-то грязные слова, но член не шевелился. Застегнув ширинку, Густо вышел из туалета, скомканно извинившись перед девицей. В висках застучало, ему будто не хватало воздуха. Сейчас он понял, что с той ночи ни разу не трахался с женщиной! Надо было что-то срочно предпринять. И пьяный мозг Густо подсказал ему гениальную идею…
Когда Дим вышел ему навстречу из машины, Густо словно проснулся. Желтоглазый так крепко засел в его мыслях, что сейчас у Густо появилось ощущение, что он встретил близкого человека после разлуки. Все эти эмоции его нервировали, а вот Дим был абсолютно расслаблен. Судя по всему, он вообще был лёгок на подъём. Заехал за Густо по дороге, просто потому, что тот позвонил. Видимо, у него не было проблем с общением, да и с партнёрами. Он спокойно похвастался машиной, пожаловался на голод, размышляя вслух, куда бы ему поехать сегодня вечером. Когда Дим между делом позвал его с собой, Густо понял, что не сможет отказаться, хотя стремительно трезвевший рассудок кричал ему этого не делать.
Наверное, в какой-то момент он всё-таки выскочил бы из машины, но расслабленный Дим так незаметно манипулировал им, вовлекая в пустой разговор, что Густо допёрся-таки с ним до самого дома. Конечно, Дим был старше и опытнее. К тому же, у него не было проблем с самоосознанием, он был «правоверным» геем и, скорее всего, каждый день возил к себе мальчиков. Для него это был один из обычных вечеров, а Густо был одним из череды красавчиков, которые скрашивают его досуг. Это однозначно бесило, и Густо даже в какой-то момент захотелось обхамить Дима, чтобы смыть с его лица это расслабленно-сытое выражение, но тот не давал повода. Хотя главная причина того, что Густо позвонил ему, была в чётком понимании одной вещи: никто, кроме Дима, не доставит Густо того удовольствия. Для него Желтоглазый был сейчас единственным «поставщиком» столь желанного кайфа. Именно поэтому Густо продолжал сидеть в этой машине, страдая от унижения из-за своей похотливой зависимости.
Когда они зашли в лифт, Дим прижал его к стене без всякого предупреждения и поцеловал, давая понять, что это посещение имеет только одну причину. Пока Густо ловил своё выпрыгивающее через горло сердце, Дим так же внезапно отстранился от него. Он был настолько небрежен, что даже не закрыл входную дверь, и вообще общался с Густо крайне буднично и по-свойски. А Густо не мог больше терпеть это напряжение, он хотел, чтобы всё уже началось, чтобы у него уже не было шансов отступить, он сильно нервничал. Дим понял это по глазам гостя и мягко атаковал. А дальше рассудок покинул Густо, и на сцену вышла голая физиология. Его голова была абсолютно свободна от любых мыслей, он ничего не решал, не выбирал и не делал. Он просто отдался Диму, как безмозглое существо, пассивно позволяя делать с собой всё. Он никогда не испытывал такого. Полный отказ от инициативы, полное снятие с себя ответственности, полное подчинение. Конечно, если бы Дим как-то напугал его или сделал больно, он бы вышел из того одурманенного состояния, в которое впал, но Дим был просто какой-то долбанной машиной для удовольствия.
Когда Густо проснулся утром, подмятый под любовника, как мягкая игрушка, он вдруг чётко осознал, что добровольно залез под мужика. Утреннее солнце умеет рассеять морок, избавить от ночных фантазий. Когда из его задницы полилась сперма, Густо забился в ванну, морщась от мысли о том, как эта сперма туда попала. Но этот Дим мог чёрта заговорить! Парень не успел опомниться, как его уже кормили вкусным завтраком и развлекали беседой. Может, у этого желтоглазого гада есть какой-нибудь свисток для подавления воли, действующий на ультраволнах? Что интересно, Густо не испытывал к нему неприязни. Встреться они при других обстоятельствах, он однозначно подружился бы с этим мужиком. Дим был умный, ненапряжный и, судя по всему, продвинутый парень с крутой работой. Но Густо понимал, что после того, как этот белобрысый красавчик вставил в него свой член, ни о какой крепкой мужской дружбе между ними не может быть и речи. Как вести себя с Димом, он не знал. Но хозяин квартиры не обращал внимания на неловкость гостя, разряжая обстановку шутками. Густо даже начал задирать наглого кошака, почувствовав свою безнаказанность, а тот отвечал ему в том же ключе.
Неизвестно, чем бы закончилось это утро, если бы Густо не позвонил Илюха с приказом явиться на общий сбор с последующим выездом на Пироговку. У Ильи была днюха, и он собирался традиционно ужраться в слюни, чтобы потом весь год травить байки из цикла «Помню, на мой день рождения...». Густо малодушно подумал, что это даже к лучшему, и поспешно покинул любовника, пообещав созвониться.
В этот раз Илюха превзошёл сам себя. Он развёл какую-то неуместную в этот жаркий день активность, заставляя всех то жарить шашлыки, то массово петь песни, то слушать свои бесконечные тосты «самым любимым братанам». Под конец вечера от Илюхиного голоса у Густо уже болела голова.
Все уже прилично накачались, когда Густо решил уехать. Весь день он был вялый и задумчивый, объясняя удивленным друзьям, что не выспался. Он постоянно ловил себя на мыслях о прошедшей ночи, особенно когда у него начали ныть ноги и поясница. Всё-таки эти акробатически этюды не прошли бесследно. Густо понял, что он ждёт вечера, чтобы позвонить Диму и встретиться с ним ещё раз. Он чувствовал себя женатым пожилым мужчиной, которого тянет к развратной молодой соседке. Он понимал, что это неправильно, что это плохо кончится, но ничего не мог с собой поделать. Еле дождавшись восьми вечера, Густо полез за телефоном в карман, но его там не оказалось. Густо пошарил по покрывалу, на котором сидел, – нету. Он встал и начал ходить вокруг мангала, вглядываясь в траву, – ничего. Густо взял Илюхин телефон с покрывала и набрал свой номер – абонент не абонент. Он почувствовал лёгкую панику и кинул клич по компании, чтобы те, кто ещё мог стоять на ногах, ринулись на поиски телефона, но помощи от них не было никакой. Густо понял, что шансов найти телефон почти нет. Скорей всего, телефон утопили или украли воришки, промышляющие на пляжах. Чёрт! Номер Дима утерян, но остаётся шанс, что Дим сам позвонит ему, когда Густо восстановит сим-карту. Блядь! Он не мог восстановить сим-карту, потому что она была оформлена на его друга, который сейчас был в армии! Густо сел на корточки, обхватив голову руками. Друзья притихли, кто-то пытался его успокоить, кто-то только что проснулся и спрашивал у остальных, что случилось. Так закончился этот жаркий августовский вечер.
Спустя неделю какой-то дурацкой и плохо объяснимой тоски, Густо начал себя убеждать, что оно к лучшему. В конце концов, он не гей и не собирался им становиться. Эту дикую историю следовало забыть навсегда и заняться каким-нибудь делом. Густо решил найти себе работу и неожиданно быстро устроился официантом в довольно популярное кафе. Платили немного, но зато посулили место бармена, если он сможет выучить составы всех коктейлей. В один из особо тоскливых вечеров, Густо зашёл к знакомой, жившей по соседству, и та приняла его. Он ушел почти сразу после скомканного и мало удовлетворяющего секса, порадовавшись, что его член хотя бы встаёт на женщин. Шли недели, осень укорачивала дни. Густо смирился с тем, что мысли о Диме всё ещё лезли в его голову, надеясь, что со временем это пройдёт. Пока не увидел эту чёрную машину на улице...
Прошло больше часа, когда Густо наконец заметил знакомую фигуру, выходящую из дверей ресторана. Он уже почти не чувствовал заледеневших ног, но почему-то не мог покинуть свой пост. Все его переживания, которые, казалось, уже побледнели, вернулись с прежней силой. Густо показалось, что они только вчера проснулись в одной кровати. Он разглядывал Дима, отчётливо вспомнив его голос и даже запах. В этот самый момент он почувствовал какую-то иррациональную, животную, тягу к этому, по сути, малознакомому мужчине.
Дим вышел из дверей, придерживая её для выходящей следом женщины. Она сразу повисла на его локте, и стало понятно, что они вместе. Густо соскочил с бортика и встал в нерешительности. Дим подвёл свою спутницу к красной иномарке и, поцеловав её в щёку, открыл дверцу водителя. Густо облегчённо выдохнул, поняв, что сейчас она уедет на своей машине. Женщина села за руль, махнув на прощанье рукой. Дим постоял, пока она не начала отъезжать, и направился к своей машине. Надо было действовать немедленно. Пытаясь унять дрожь в голосе, Густо выкрикнул:
– Эй, командир, подбрось, а?
Желтоглазый обернулся на голос, недовольно сдвинув брови. Остановившись взглядом на Густо, он удивлённо округлил глаза, замерев на месте. Он молчал, теребя в руке брелок от машины. Густо явно застал его врасплох своим появлением. Парень подошел к Диму на расстояние вытянутой руки. Тот продолжал удивлённо смотреть на Густо и молчать.
– А я смотрю, знакомая машина... – начал Густо и улыбнулся.
Наконец Дим ожил и как-то натужно улыбнулся в ответ.
– Так ты живой? – медленно проговорил он, и постепенно его лицо приняло привычное приветливо-равнодушное выражение. – А я уже начал некрологи почитывать.
– Я всё равно не упомяну тебя в завещании, так что не надейся. – Густо пытался унять дрожь не то от холода, не то от нервяка.
Дим разглядывал его, будто ожидал какого-то подвоха. Он продолжал улыбаться, в то время как его жёлтые глаза пристально сканировали лицо Густо. Повисла пауза. Густо так разнервничался, что уже начал жалеть, что окликнул Дима. Тот явно не скучал и не горел желанием провести с Густо вечер воспоминаний. Возможно, у него уже были какие-то планы, и сейчас бывший случайный любовник ему только мешал, задерживая. И даже понимая всё это, Густо не мог повернуться и уйти. Его постыдная зависимость от этого мужчины была слишком сильна. Не выдержав тишины, он набрался смелости и выпалил:
– Не пригласишь на тортик? – И улыбнулся ещё шире, чтобы не было заметно, как у него задрожали губы.
Дим склонил голову набок и поднял брови, изображая удивление.
– Теперь ты хочешь ко мне на тортик? Какой же ты импульсивный...
Он одарил Густо приторной улыбкой и нажал на брелок. Машина пикнула.
– Только секса не будет, Густо.
С этими словами он развернулся, подошёл к пассажирской двери, открыл её и неожиданно серьёзно посмотрел на парня.
– Едешь?
Густо был слегка ошарашен этим замечанием про секс, но отступать было как-то глупо. Он быстро подошёл к машине и сел в салон, не поднимая глаз на Дима. Тот закрыл дверцу, обошёл машину и сел за руль. Завёл двигатель и, глянув на Густо, включил печку. Еле тёплый воздух заструился по салону. Густо откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как его тело начинает понемногу отогреваться. Водитель включил радио и нажал на газ. Густо смотрел в окно, лихорадочно соображая, о чём начать разговор, ведь раньше всё светское общение брал на себя Дим, который сейчас сидел молча. Густо обратил внимание на телефон, лежащий между сиденьями.
– Новый? – спросил он, чтоб хоть как-то прервать затянувшуюся паузу, и взял его в руки. – А старый что?
– Разбил, – ответил мужчина, глядя на светофор.
– Уронил, что ли?
– Да. Об стену, – отрезал Дим и нажал на газ, дождавшись зелёного света.
Густо положил телефон обратно и отвернулся к окну. Блин, всё хуже некуда! Может, сказать, что он вспомнил про какое-то неотложное дело и ему надо бежать? Попросить остановить машину и выйти? Но что-то удерживало Густо от того, чтобы слинять сейчас, и он продолжал молча смотреть в окно, проклиная своё малодушие. В салоне было уже совсем тепло, диктор по радио монотонно читал новости. Перед ними выросла знакомая высотка. Густо набрал в легкие воздуха, будто готовясь к важной битве. Они припарковались в гараже и зашли в лифт. Густо по инерции встал возле той же стены, к которой Дим прижал его прошлый раз с внезапным поцелуем. Дим встал у противоположенной стены и наконец прервал молчание:
– Я серьёзно, дружок. Я к тебе и пальцем не прикоснусь.
И тут Густо почувствовал злость. В конце концов, он стоял под этим рестораном битый час, сам предложил себя и пытался быть милым с этим психом. Зачем он говорит эту ерунду про секс, что он имеет в виду? Густо криво усмехнулся, глядя Диму в глаза, решив изменить тактику поведения.
– Ну, это мы сейчас посмотрим.
Дим приподнял одну бровь, не ожидая такой наглости от ещё недавно трясущегося паренька. Двери лифта открылись, и Густо вышел первым, расстёгивая молнию на ветровке. Всё еще удивлённый, Дим открыл дверь квартиры и пропустил осмелевшего гостя вперед:
– Ну, заходи...
Густо прошёл в квартиру, стягивая ветровку и бросая её на комод для обуви. Он входил в раж, чувствуя злость и одновременно возбуждение от этой, пока непонятной ему, игры. Скинул кеды и направился прямиком в спальню, стягивая на ходу носки и кидая их тут же, на пол. Он не оборачивался, но слышал, что Дим идёт следом за ним. Густо снял через голову лёгкий свитер и тоже кинул его на пол. Его заводила собственная смелость и то, что он сейчас был ведущим, а Дим – ведомым. Он вошёл в спальню, на ходу расстегнул ширинку на джинсах и стянул их, вместе с трусами. Забрался на кровать и на коленях прополз до подушки. Он почувствовал, что у него встаёт. То ли эта игра, то ли воспоминания от секса на этой кровати захватили Густо так, что он без малейшего стыда лёг на спину и взял себя за полувозбуждённый член, глядя на вошедшего следом за ним Дима. Тот остановился в проёме двери, часто моргая. Его рот был приоткрыт, как будто он собирается что-то сказать. От этого потерянного вида парня вставило ещё сильнее, и он начал гладить свой член, не отрывая глаз от лица Дима. Дыхание Густо становилось всё более глубоким и шумным. Он облизал губы и широко раздвинул ноги. Дим сузил глаза и угрожающе процедил:
– Когда это ты превратился в шлюху?
Не почувствовав угрозы, Густо тут же огрызнулся:
– Когда это ты превратился в импотента?
Он не успел отреагировать на молниеносное движение Дима. В одно мгновение тот оказался рядом с Густо на кровати. Рывком перевернул парня на живот, вжав его голову лицом в подушку и раздвинув его ноги своими коленями. Густо дёрнулся, пытаясь вырваться из-под Дима, но тот навалился на него всем весом. Густо в ужасе почувствовал как горячий, сухой член с силой надавил на вход между ягодицами, и заорал от тупой боли. Член давил, пытаясь прорваться в сжатый, сухой проход, причиняя страдания. Страх захлестнул Густо, и он наотмашь ударил согнутой рукой назад, почувствовав, как его локоть достиг своей цели. В эту самую секунду Дим отпустил его и спрыгнул с кровати. Испуганный, Густо тут же перевернулся и прижался спиной к спинке кровати, подогнув сведенные вместе ноги к животу. Он часто дышал, не отрываясь глядя на Дима расширенными от страха глазами. Тот стоял, немного согнувшись, выставив вперед руки с открытыми ладонями:
– Прости, Густо, прости. Я мудак, Густо, прости меня, я...
Его зрачки расширились так, что жёлтый цвет почти пропал. Он нервно переминался с ноги на ногу, периодически прикладывая ладони ко рту. Густо спустился с кровати, пытаясь унять дрожь в ногах, следя за малейшими движениями Дима. Тот продолжал бормотать извинения, придерживая норовившие упасть штаны. Начиная приходить в себя, Густо заорал на всю квартиру:
– Ты что, урод? Ты садист, что ли?
Дим интенсивно замотал головой, пятясь назад, выставив вперед руки, будто сдаваясь:
– Нет, я бы никогда... Успокойся, я тебе ничего не сделаю!
Густо почувствовал жжение и пульсирующую боль в заднице. Он автоматически дотронулся там, где болит, и посмотрел на пальцы. Крови не было. Значит, он не успел. Дим бросился к комоду, с шумом открыв верхний ящик и начал интенсивно там шарить. Он достал какой-то зелёный тюбик и, вытянув его перед собой, начал двигаться к Густо.
– Не подходи! – заорал тот, отступая.
Дим остановился и кинул тюбик на кровать рядом с голым, трясущимся гостем.
– Вот, это от ... – И он неопределённо махнул рукой в сторону нижней части тела.
Густо схватил тюбик и рванул в ванную, захлопнув за собой дверь. Его трясло и тошнило от страха. Он вдруг осознал, как он облажался: припёрся к здоровенному гею, который уже однажды принудил его к сексу, угрожая насилием, и развалился на его кровати, раздвинув ноги, как похотливая сучка. Да о чём он вообще думал? Разыгрывал тут из себя рокового соблазнителя! Быстро же Дим указал ему на его место.
Густо оперся о стиральную машинку и надавил на тюбик. Зелёное желе, пахнущее какой-то аптечной химией, вытекло на пальцы. Боль и жжение в заднице не ослабевали. Он аккуратно дотронулся до входа, почувствовав, как желе холодит слизистую. Через несколько секунд жжение стало отступать, и Густо намазал уже более щедро. Он стоял, отклячив задницу, облокотившись на стиралку, слушая, как за дверью причитает Дим. Вообще, если бы не страх, который он только что пережил, эта ситуация могла бы быть ужасно смешной. Через минуту задница вообще перестала болеть, и он подошёл к раковине помыть руки. Всё это время Дим стоял под дверью. Густо слышал, как он там топчется, задавая вопросы.
– Густо, как ты? Можно я войду? Тебе помочь? Давай я вызову врача!
Пострадавший выключил воду и повернулся к двери, грозно сдвинув брови, как будто Дим мог его сейчас видеть. Для пущей убедительности, Густо упёрся руками в бока, встав в «позу сахарницы».
– Что это за херня? – заорал он через дверь и услышал, как Дим затаился, прислушиваясь. – То вдруг «секса не будет», то кидается, как псих. У тебя какой-то синдром или хворь? Ты уж определись!
Через пару секунд молчания, Густо услышал неожиданно ровный голос Дима. Он больше не причитал испуганно, прося прощения.
– Это, конечно, меня не оправдывает, но чья бы корова мычала...
Густо уставился на дверь, будто пытаясь там разглядеть лицо собеседника.
– Чего? Ты про что, вообще, я не понял?
Голос Дима то затихал, то становился громче. Было понятно, что он ходит по комнате.
– Густо, милый Густо. А как у тебя с определением? То ты пропадаешь и не берёшь трубку, а то вдруг, без всяких объяснений, прыгаешь в мою кровать, как будто так и надо? Если хочешь иметь партнёра в сексе, надо научиться поддерживать хотя бы иллюзорное общение!
Дим замолчал, а парень в его ванной стоял, вытаращив глаза, обдумывая только что услышанное. Значит, Желтоглазый звонил ему всё это время. Надо было сразу сказать ему про потерянный телефон! Странная какая-то вышла фигня. Густо только сейчас понял, что стоит полностью голый и, стащив с крючка полотенце, обвязал его вокруг бёдер. Он подошёл к двери и дёрнул за ручку. Дим стоял за дверью, сложив ладони перед собой, будто молясь.
– Мог бы сразу спросить про... Ни хрена себе фингал! – Густо уставился на лицо горе-агрессора, на скуле которого наливался фиолетовый синяк.
Дим сдвинул брови и начал трогать себя за лицо.
– У меня? – глупо переспросил он. – Откуда?
– А ты не помнишь? У меня до сих пор локоть болит, – издевательски проговорил голый гость и, схватив Дима за руку, подтолкнул его к зеркалу над раковиной.
Дим уставился на своё лицо, щупая отёкшую скулу.
– Блин, а я даже не почувствовал...
– Пошли, холодное приложим.
Густо направился из ванной через комнату на кухню, заметив, что все его вещи аккуратно сложены на кровати. Значит, хозяин ходил по квартире и собирал его одежду, раскиданную во время стихийного стриптиза, пока он обихаживал свою задницу в ванной. Цирк!
Дим послушно пошёл за Густо на кухню. Пока тот стоял напротив открытой морозилки, выбирая антисинячный компресс, он быстро включил чайник и микроволновку. Густо достал пакет с замороженным горошком.
– Приложи и держи. И ещё крем надо какой-нибудь от синяков, а то будешь завтра, как анютина глазка, фиолетовый.
Дим прижал пакет к скуле и кивнул.
– Садись. Хочешь есть?
Он достал из пищащей микроволновки бутерброды с расплавленным сыром. Вкусный запах сыра и горячего белого хлеба защекотал ноздри. Густо послушно сел на стул, заметив, что хозяин пристально следит за его движениями, очевидно, пытаясь оценить ущерб, нанесённый заднице гостя. Убедившись, что тот не пострадал, Дим отвернулся к кухонному столу и разлил кипяток по кружкам. Когда он начал размешивать напиток в горячих чашках, Густо почувствовал запах какао. Он не пил какао уже много лет! У Густо рот наполнился слюной, и он нетерпеливо поёрзал на стуле. Желтоглазый поставил перед ним дымящуюся чашку и подвинул большую тарелку с горячими бутербродами.
– Ешь, я пойду мазь от синяков поищу. – И ушёл в комнату.
Полуголый гость с упоением жевал горячий хлеб, запивая какао, громко давая советы побитому.
– Можно ещё йодом сетку нарисовать, мне так делали, чтобы синяк проходил. Правда, на попе, – последнее предложение он сказал намного тише.
Дим зашёл на кухню, размазывая белый крем по больной скуле. Густо забрал у него из рук уже подтаявший пакет с горошком, положил обратно в морозилку и достал новый.
– На, приложи. И сядь.
Тот приложил пакет к лицу и сел за стол, глядя на Густо. Парень отхлебнул какао и сказал:
– Я в тот день на Пироговке телефон утопил, а симка не на меня оформлена была. В общем, все контакты похерил. Теперь у меня другой номер. Так что, вот так...
Дим убрал замороженный пакет от лица и улыбнулся.
– Правда?
– Кривда! – Густо стало неудобно от созерцания этой немного детской улыбки на лице взрослого мужика с фингалом под глазом. – Поэтому я и ждал тебя возле машины, потому что у меня телефона твоего больше нет. Ты пакет-то держи, от него быстро сойдёт. – И он нарочито шумно втянул в себя остатки какао, запрокинув голову.
– Хочешь ещё? – Дим вскочил со стула и включил чайник.
– Неа, давай просто чай.
Густо дожевал бутерброд и сыто икнул. Он начинал замерзать, сидя в одном полотенце с голыми ногами. Дим поставил перед ним чашку с чаем и, придерживая пакет у лица, спросил:
– Пойдём, фильм посмотрим? У меня родной блю-рей «Стартрек», я ещё не смотрел.
Густо хмыкнул, удивляясь такому совпадению и кивнул.
– Я чай с собой возьму, – сказал он и встал. – Куда идти?
Дим повёл его в другую комнату, видимо, гостиную. Это была настоящая гостиная холостяка. Причём, не того холостяка, который таскает к себе цыпочек, пытаясь произвести на них впечатление, а настоящего убеждённого холостяка. Тут был огромный телевизор, на полу валялись джойстики от игровой приставки. Огромный кожаный диван так и просил, чтобы на него прыгнули с разбега. Между диваном и телевизором стоял низкий столик, на который можно было положить ноги и поставить еду. Пока Густо разглядывал джойстики, Дим подошёл к нему сзади и накинул на плечи мягкий халат. Густо вздрогнул от неожиданности, но тут же закутался поплотнее, почувствовав себя в каком-то тёплом пуху.
– Сядь. – Дим кивнул на диван и, когда мерзлявый гость сел, наклонился и натянул ему на ноги высокие тапки, больше похожие на маленькие валенки. – Так не холодно?
Дим встал и подошёл к телевизору, а Густо удивлённо смотрел на тапки. Значит, Желтоглазый заметил, что он замёрз, и принёс тапки и халат, пока он осматривал комнату? Густо блаженно откинулся назад, чувствуя, как его голова утопает в мягкой коже дивана. Дим сел рядом и, закинув ноги на столик, включил экран с пульта. Будто гончая, Густо почувствовал запах своего странного любовника, может, его туалетная вода или шампунь, но это был именно тот запах, который он помнил. Рассеянно глядя на экран, он раздумывал, что будет делать дальше? Остаться на ночь? А где спать после случившегося? Дим перевернул пакет холодной стороной к скуле и отпил чай. Да, ему-то не надо париться, он у себя дома. В комнате был сумрак, на улице уже почти темно. В телевизоре заиграла заставка, и начался фильм. Густо не мог сосредоточиться на сюжете, вся эта ситуация с просмотром фильма в тёмной комнате напоминала ему какую-то школьную фантазию. Если бы Густо был с девкой, он бы уже начал к ней приставать, лапая за грудь. Он мельком глянул на Дима и, когда тот поймал его взгляд, спросил:
– Ну, как щека? Болит?
Тот неопределенно пожал плечами и как бы ненароком закинул руку на спинку дивана над его плечами. Атака началась.
Лёгкое и ненавязчивое касание затылка, потягивание за пряди волос, дальше по шее вниз, залезая под ворот свободного халата. Густо поставил чашку на стол, подальше от края, и откинулся обратно на диван. Дим бросил замороженный пакет и юркнул рукой в разрез халата. Холодные и влажные от пакета пальцы сжали сосок, покручивая его, тёплые губы прошлись по скуле к подбородку. Жертва недавнего насилия откинула голову назад, принимая поцелуи. За фильмом уже никто не следил. Приоткрыв разнеженный рот, Густо ощупывал чужой язык своим, сжимал губы на чужих губах. Согревшаяся ладонь Дима скользнула по его животу и, забравшись под полотенце, сжала член. Густо застонал на выдохе, передёргивая плечами от мурашек. Желтоглазый ритмично скользил ладонью по его члену, добившись крепкой эрекции за несколько секунд. В какой-то момент он потянул Густо на себя, заставляя оседлать свои колени, к себе лицом. Тот почувствовал голым задом и пахом вздыбленные брюки Дима и замер, услышав шёпот:
– Приподними бёдра, встань на колени. Не бойся, я не буду вставлять.
Густо приподнялся на коленях, расставив их по обе стороны от Дима, и тот съехал вниз между его ногами по спинке дивана так, что его рот оказался прямо напротив стоящего члена Густо. Дим распахнул на нём халат и, взяв член в руку, провёл языком по всей длине. Густо застонал и схватился за спинку дивана перед собой. Обхватив губами его член, Дим, подняв обе руки, схватил и начал мягко раскачивать его бёдра, побуждая делать толчки вперёд, стоя на коленях. Густо тут же поймал ритм и начал двигаться взад-вперёд, глядя, как его член входит и выходит из блестящего от слюны рта. Дим поднял на него глаза, то сжимая губы сильнее, то открывая рот и дразня головку и уздечку языком. Густо не мог оторвать глаз от этого зрелища. Лицо Дима, его глаза, разбитая скула и собственный член, вталкивающийся в прорезь сомкнутых губ – эта картина возбуждала так же сильно, как и то, что Дим выделывал с его членом своим блядским ртом.
– У тебя охуенный рот, Дим, – прошептал Густо, непроизвольно начиная ускорять темп.
Он начал толкаться глубже, почувствовав стенки гортани, которые сжимали головку, заводя Густо и провоцируя его на более жестким ритм. Он чувствовал широкий язык, который с силой тёр его уздечку. Схватил Дима за волосы одной рукой, начав резче входить в его горячий рот. Тот массировал рукой его яйца, приближая мощную разрядку. Густо не мог контролировать стоны, которые вырывались из его груди, и, запрокинув голову назад, он загнал свой член так глубоко, как мог, почувствовав, как сперма вытекает в глотку партнера. По спине пробежали мурашки, и Густо ещё несколько раз дёрнул бёдрами, чувствуя, как остаточные волны проходят судорогами по его телу. Он опустил глаза, тяжело дыша, и только сейчас понял, что всё это время крепко держал любовника за волосы. Густо заставил свои пальцы разжаться, вытянул член из его рта и на плохо слушающихся ногах переполз на диван. Дим подтянулся на руках и, взяв чашку со стола, выплюнул туда сперму. Густо полулежал на боку, шумно выдыхая. Казалось, каждая мышца его тела сейчас расслаблена, он был похож на обмякшую марионетку, которую больше не держали верёвочки. Дим ухватил Густо за талию и подтянул наверх, прижимая его задницу к своему паху: «Я не буду входить, просто постой так, сожми бёдра» – и практически перекинул его животом через спинку дивана.
Густо не стал отбиваться, он послушно сжал ноги, слушая, как Дим расстегнул молнию на брюках. Видимо, он смочил свой член слюной и протиснул его между сжатых бёдер Густо. Дим интенсивно тёрся, гладя партнера влажными ладонями по спине и плечам.
– Да что ж ты такой тощий... – прошептал Дим, прижимаясь к его спине щекой.
Да, тощие бёдра Густо не смыкались настолько, чтобы как следует зажать член. Повинуясь минутному порыву, парень облизал свои пальцы и засунул руки себе под живот. Когда чужой горяченный член вытолкнулся между его бёдер, он обхватил его своей ладонью и сжал в кольцо. Дим застонал и нежно прикусил Густо за плечо. Член был такой твёрдый, что казался ненастоящим. Густо слышал, как любовник прерывисто дышит, вздохи были всё короче и короче. Парень повернул голову, пытаясь разглядеть лицо Дима. Он увидел затуманенные жёлтые глаза, лоб в испарине. Дим набрал темп, пачкая бёдра Густо смазкой, и последний подсознательно дышал с ним в унисон, будто заново переживая свой оргазм. Чувствуя, что Дим уже близок к разрядке, он, захваченный этим чужим ощущением, выдохнул, сам не веря себе:
– Давай, сладкий, давай...
Дим вскрикнул и излился ему в руку. Он свалился на любовника всем весом и обмяк. Густо было тяжело дышать, но не от оргазма, а от того, что Дим слишком сильно прижал его грудью к спинке дивана.
– Дим... Тяжёлый... Слезь... – он кряхтел, пытаясь скинуть здоровенного блондина со своей спины.
Дим поднялся и накинул на парня халат.
– Помял? – весело спросил он, глядя на испачканную одежду и диван. – Пошли в душ.
Густо спустил ноги с дивана, пытаясь стоять ровно. Отмахнувшись от руки, услужливо подставленной Димом, он поковылял в ванную неуверенной походкой.
– Блин, где у тебя тут свет включается? Шею свернуть в такой темноте... – он ворчал, шаря по стене в поиске выключателя.
Забравшись в ванну, Густо включил душ и закрыл глаза. В голове вяло крутились вопросы, на которые пока ответов не было. Что это за странное времяпрепровождение? Надолго эта зависимость? Сколько ещё он будет таскаться к этому мужику? Сам о нём постоянно думает, а после оргазма хочется удрать. Потом, вдали от Дима, опять начинаются эти фантазии и мечты, опять бежит к нему в постель и снова послеоргазменный невроз. Какой-то замкнутый круг.
Шторка отодвинулась, и в ванну залез голый Дим. Густо захотелось выскочить из ванны в ту же секунду. Он даже сам от себя не ожидал такой реакции.
– Ты куда прёшься-то? Я же здесь ещё! – раздражённо и грубо выплюнул он, отступая.
Дим посмотрел на него удивленно.
– А что ты нервничаешь-то? Теперь я вдруг тебя смущаю? – И он приподнял брови, давая понять, насколько абсурдна такая реакция. – Я с тобой как раз и собирался. – И, скользнув руками по талии парня, он обхватил его и прижал к себе.
Густо почувствовал прилив странного гнева и какого-то… стыда. Необъяснимые эмоции после всех тех вещей, которые они вытворяли вместе. Совместное принятие душа – это уже не секс. Это… общение, флирт. К чёрту! Он на такое не подписывался! Он покраснел как рак и, отвернувшись от Дима, чтобы не смотреть ему в лицо, начал вылезать из ванны, отодвигая от себя его руки. Пару раз он чуть не поскользнулся, но Дим молча поддержал его под локоть. Густо не смотрел на него, но по молчанию понял, что тот тоже напрягся, уловив его дискомфорт. Наспех вытершись полотенцем, Густо вышел из ванной.
Он прошел в комнату и стал натягивать одежду, аккуратно сложенную на кровати. Вдруг подумал, что уходить, в общем-то, не хотелось. Но единственный способ избавиться от этой нервозности, который ему сейчас казался самым простым, – это уйти, оставив позади этого мужчину и всю ситуацию. Густо застегнул джинсы, натянул носки. Похлопал себя по карманам в поисках мобильника. Похоже, тот остался в куртке. Окинул взглядом комнату вроде – ничего не оставил. В этот момент из ванной вышел желтоглазый чёрт, в полотенце вокруг бёдер.
Дим сразу оценил обстановку, но не выказал никакой реакции. Как, впрочем, и всегда. Зачем ему реагировать на поведение малознакомого человека, с которым у него раз в три месяца случается спонтанный секс. Открыв ящик комода, Дим достал свободные шорты. Надевая их, он кивнул замявшемуся на дверь:
– Уже уходите? – он смешно спародировал интонацию Кролика из мультика про Винни-Пуха и даже улыбнулся.
Густо же не улыбнулся шутке и просто кивнул. Раздражение не унималось, и он твёрдым шагом направился в коридор, чтобы не сказать что-нибудь грубое. В тот момент он твёрдо решил, что больше сюда не вернётся. Всё это неправильно и должно прекратиться. Без сомнения, сейчас Дим был источником раздражения, и Густо намеревался оставить позади этот дом и его хозяина.
Парень взял с тумбочки брошенную куртку, сунул ноги в кеды, не завязывая шнурков, и подошёл к двери. Дёрнув за ручку, понял, что дверь закрыта на замок.
– Густо, тебя что-то напрягает? – Дим стоял в проёме двери спальни, наклонив голову набок, как делают психоаналитики в дешёвых сериалах.
«Хочешь поиграть в психоаналитика? Будет тебе сеанс», – неожиданно азартно подумал Густо. Энергия требовала выхода.
– Ты меня напрягаешь. – Резко атакует.
– Чем же? – Психоаналитик невозмутим. Даже лицо сделал заинтересованное, вроде как сейчас же готов устранить проблему.
– А тем! – Отличный выпад из цикла «Почему? – А потому!». – Я думал, у мужиков всё просто. Хочешь секса и не хочешь вранья этого вечного, как с бабами. Этих ритуалов, хитрожопых пируэтов. Что думаешь, то и говоришь. А что говоришь, то и делаешь. А ты что?
– Что?
– Да у тебя же хрен поймёшь, что ты там себе думаешь! – Густо всегда легко и быстро заводился. Правда, он так же легко отходил. От этого разборки у него были громкими, но быстрыми. – Ты что, политик какой-нибудь женатый, ведущий двойную жизнь или что? Вечно такой весь пиздец спокойный, как неживой. Может, у тебя на даче кладбище убитых щенят?
– Почему щенят? – удивился Дим такому причудливому образу.
– Ну или утят! Ты вообще по всем параметрам на маньяка тянешь! – Густо взмахнул рукой, будто указывая на Дима с ног до головы как на классический пример маньяка.
– Никогда не замечал за собой такого.
– А ты сам за собой ещё и следишь? – Густо входил в раж. Он наконец понял, что именно его так напрягало всё это время. – И вообще, почему я вечно за тобой бегаю? Ты меня чуть не изнасиловал, я тут к тебе прихожу, а ты такой весь, пиздец какой невозмутимый. Потом начинаются какие-то игры «секса не будет». Да что за ерунда?! С тобой ещё хуёвее, чем с бабами! С ними не надо постоянно оглядываться назад, опасаясь, что они тебе засадят за здорово живёшь!
– Ну я же извинился. – Дим стоял неподвижно, но на его лице, наконец, появились признаки беспокойства. Глаза заблестели, и лицо ожило. – Я никогда бы не стал тебя насиловать, Густо, никогда. И тогда, когда тебя сюда притащили, я просто блефовал, подумал, что только припугну чуток и…
Дим заткнулся, увидев сатанеющее лицо собеседника. Густо почувствовал себя идиотом. Хуже того, трусливым идиотом. Если бы он тогда проявил смелость, если бы не спасовал, его бы здесь не было. Ничего бы не было! Его поимели, как красивую игрушку, причём с его же трусливого согласия. Густо никогда не вынуждал девушку на близость, угрожая насилием. Так поступают только последние скоты!
– Ненавижу таких, как ты, – процедил парень сквозь зубы. Чёрные глаза смотрели с такой злобой, что казалось, испепелят всё, на что упадет их взгляд. – Манипулятор хуев. Надеюсь, жизнь на тебе отыграется, сука. Открой дверь!
Дим глядел на Густо с непривычной для него растерянностью. Он облизывал пересохшие губы, нервно провёл рукой по волосам.
– Густо…
– Быстро открыл дверь, я сказал! – заорал парень.
Дим моргнул и, опустив глаза, подошёл к двери. Взяв связку ключей из вазы на тумбочке, повернул ключ в замке. Густо подлетел к двери, дёрнул за ручку и вырвался на площадку, оставив дверь открытой настежь. Дим так и не поднял глаза, глядя в пол.
Глава IV
Дим сидел на кровати, глядя в стену. Густо ушёл много часов назад, а он всё ещё слышал его голос. Его упрёки и крики. Его мальчик смотрел на него с такой ненавистью, будто он предал, разочаровал, обманул. А разве нет? Дим закрыл глаза. Он всё сделал не так. Поступил, как эгоистичная мразь, растоптав чужие чувства. Он не покалечил Густо физически, но, общаясь в гей-среде, он напрочь позабыл, что у людей ещё бывают и эмоции. Да и дело не в том, что геи бездушные. Просто, видимо, с Димом общаются только такие. Потому что и он являл собой оболочку без содержания. Разодетый и упакованный, убеждая себя в своей положительности и порядочности, он, не сомневаясь, скрутил беззащитного и прогнул под себя. И у него была очень «веская» причина – вставший член. Он просто захотел Густо, напугал его и принудил к сексу...
Когда Густо пропал в последнюю их встречу, и Дим не смог ему дозвониться, то совсем раскис. Он перебрал сотню причин, по которой этот красивый мальчик мог игнорировать его, и когда причины закончились, начал впадать в злобу. Мелкий, безответственный щенок! Сам не знает, чего хочет. Машет перед ним хвостом, как профурсетка, то исчезает, то появляется. Дим упрямо набирал номер, чтобы в очередной раз выслушать, что тот отключён. В один особо тоскливый вечер после тринадцати часов беспрерывной работы он снова набрал заговорённый номер, молясь, чтобы в этот раз Густо снял трубку. Чуда не произошло, и телефон полетел в стену, разлетевшись на части.
Диму изменяла его пресловутая выдержка, в разговорах со знакомыми он частенько язвил и был категоричен, чего раньше за ним не водилось. Он же всегда был гребаной Швейцарией, нейтральный до зубной боли. А теперь стал циничным геем, насмехающимся над более романтичными друзьями, которые хвастались ему очередной любовной историей. И когда Густо окликнул его возле ресторана, он смотрел на парня, как на главную причину всех своих приступов мизантропии последних месяцев. Ему хватило выдержки не высказать Густо всё, что он думает по поводу его поведения и отключенного телефона. Сердце предательски ёкнуло, когда Дим посмотрел на это красивое лицо. Лицо парня, которому нельзя было не верить. Когда Густо стал напрашиваться в гости, даже не удосужившись объяснить, где его носило эти месяцы, Дим словно очнулся. Убаюканная этими прекрасными глазами злоба снова подняла голову. Значит, он использует его, как фаллоимитатор? Захотел – попользовал, не захотел – отключил телефон. Но Дим не мог отказать ему, оправдывая своё малодушие тем, что он собирается популярно разъяснить наглецу, как следует вести себя во взрослом мире, но потом, когда они очутятся уже в его квартире. Он заранее отказал ему в сексе, будто опасаясь, что когда они окажутся дома наедине, то уже не сможет быть таким стойким и решительным. Густо, казалось, это не сильно беспокоило, возможно, мальчик понимал, какую власть уже имеет над бедным страдальцем. Дим ещё раз заявил о своём решении в лифте, попытался убедить скорее себя, чем Густо, что не собирается с ним спать, когда тот повёл себя неожиданно.
Внезапно перехватил инициативу, демонстрируя, что ему глубоко плевать, чего хочет сам Дим, и тот почувствовал ярость, которая, как сейчас уже понятно, питалась от его дикого возбуждения и тоски. Отчаяние от собственного решения не спать с Густо и сумасшедшее желание при виде его тела соединились и толкнули его на совершенно не свойственный ему акт насилия, который он осознал только тогда, когда получил локтём в глаз.
Испуг за Густо и от своей несдержанности отрезвили, а возмущение Густо ввергло в такой стыд, что вся злость сошла на нет, и он только и думал, как бы загладить перед парнем свою вину. Дальше Густо снял камень с души, рассказав про телефон, и вот когда Дим уже было решил, что сейчас всё наладится, на тебе…
То, что сказал Густо, то, как он смотрел, не оставляло никаких сомнений – он презирает его. Дим обхватил голову руками. Раскаяние и ненависть к себе обрушились на него как лавина. Мозг услужливо перебирал оправдания его поведению, но Дим не хотел больше жить в этом самообмане. Почему у него нет близких друзей? Он всё оправдывал своей ориентацией, но сейчас наконец настал момент признаться себе – он просто хреновый друг, хреновый человек. Самодовольная, вежливая гнида. Он всё принимал как должное. Любовь мужчин, любовь сестры и племянников. Частенько скидывая звонки, когда был не в настроении разговаривать, не задумываясь о нуждах других людей. Он был ласковым и услужливым любовником, но только чтобы компенсировать своё равнодушие и полигамию. Пафосно говорил себе, что «влюбился» в Густо, но при этом ни разу не поговорил с ним по-человечески, будучи слишком занятым тем, что впихивал в него части своего тела...
Дим решил, что это должен быть разговор лицом к лицу. Никаких писем или звонков. Даже если Густо ему вмажет, даже если не станет слушать – он должен пройти через это, должен открыть Густо всё то, что прятал всю свою жизнь. Нет, он не надеялся, что мальчик простит его как любовника, но, может быть, он простит его как раскаявшегося человека.
Дим всегда считал, что люди не меняются. «Тигр никогда не меняет своих полосок», – повторял он услышанную где-то фразу, объясняя свою непоколебимость в отношении провинившихся в прошлом людей. Но однажды сестра сказала ему, что, если человек раскаялся в содеянном, у него есть шанс на то, что в следующий раз он поступит по-другому. И сейчас он был уверен, что больше никогда не поступит так, как поступал раньше. Он изменился. Тигр сменил свои полоски.
Вечер тридцать первого декабря наступил уже ближе к шести. На улице было совсем темно, бледно-оранжевые фонари уже зажглись, освещая дороги. Люди спешили с покупками домой, возбуждённые, улыбающиеся, звякая бутылками в огромных пакетах. Дим вышел из машины и зашёл в подъезд. Он знал, что Густо дома. Его ребята присматривали за парнем всё это время. Выйдя из лифта, он остановился, пытаясь успокоить дыхание. Страшно. Стыдно. Так, должно быть, чувствовал себя тогда Густо, когда его притащили к Диму домой. Сделав глубокий вдох и выдох, он позвонил в дверь. Из-за двери слышалась музыка и звон посуды. Семья готовилась вовсю. Щёлкнул замок, и дверь открылась. В щель просунулась голова девчонки-подростка:
– Здрасте, вам кого?
– Здравствуйте, с наступающим, – просипел Дим, и откашлялся. – А я к Андрею. Можно его позвать?
Девчонка кивнула и пропала за дверью. Послышался звонкое: «Андре-ей, это к тебе-е». Дим почувствовал, как у него трясутся руки, а в животе похолодело. Он услышал, как зашаркали домашние тапки по линолеуму. Дверь открылась, и в проёме появился Густо. Парень застыл как изваяние, ошалело глядя Диму в лицо. Мужчина ещё раз кашлянул и тихо проговорил:
– С наступающим, Густо. Можно с тобой поговорить? Я на пару минут всего.
Наконец парень ожил и быстро вышел на площадку, прикрыв за собой дверь. Он уставил на Дима гневный взгляд.
– Ты что здесь делаешь? Ты смерти моей хочешь? А если родаки выйдут?
Дим закивал, соглашаясь, что сглупил, но всё же продолжил:
– Всего минуту, прошу. И потом я уйду, и клянусь, ты меня больше не увидишь.
Густо сдвинул брови, разглядывая гостя, будто выискивая подвох.
– Что ты хочешь?