Беты (редакторы): lyissa-n
Фэндом: Ориджиналы, Слэш
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Психология
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Мини, 11 страниц
Статус: закончен
Описание:
Криминальная статистика гласит, что каждое десятое преступление против личности совершается на почве ревности. Но это никогда никого не вразумляло.
Цитата к тексту:
Собственная нравственная нечистоплотность — это знак презрения к самому себе (c) Апулей
Примечания автора:
Названия глав и некоторые бесспорные украшения к тексту, были рождены моей бетой, Lyissa.
Ворнинг: моральная жестокость.
Покорно прошу обратить внимание на комментарий в конце первой главы, дабы получить максимум удовольствия от прочтения.
От себя
Внимание: не вступайте в невротические отношения.
Победа стоит смерти
Антон провёл рукой по голой тёплой спине. Хорошо, что зашёл в тот бар – мальчик оказался как раз тем, что ему было нужно. Молодой, свежий, не потасканный. В глазах и словах проскакивает вопрос: «а что дальше?» Интрига. В первый раз всегда так. Они думают: «а вдруг?» Вдруг из этого что-нибудь получится, вдруг это не разовый трах, а начало чего-то более… Более… Более чего?..
Мужчина сыто ухмыльнулся. Они до сих пор ведутся на него – на его внешность, голос, взгляд. Ну, он вложил в себя довольно много средств и сил, чтобы теперь пожинать плоды в виде бесконечного конвейера нежных, горячих, дерзких, стыдливых… Наверное, надо позвонить Костику, сказать, что задержится в налоговой, и пойти на второй заход. Уж больно сладкоголосый мальчик ему попался в этот раз. Антон бодро спрыгнул с кровати и, как был нагишом, пошёл в ванную, чтобы поговорить без лишних ушей. Костик взял трубку сразу, будто ждал звонка.
– Котя-а, – поиграл голосом. На него всегда нападало желание пофлиртовать со своим сожителем, когда он валял какого-нибудь левого паренька. В эти минуты он словно наслаждался своей изменой. Мораль придумали те, кому никто не даёт. Или те, кто стесняется брать.
Костик всегда быстро подхватывал Тошин игривый тон.
– Антон Палыч, – промурлыкал в ответ. – Когда вас ожидать сегодня?
– Ох, не знаю, Коть, – переходя на серьёзно-жалостливый манер, вздохнул Антон. – В налоговой очередь аж до улицы. Я выскочил на минутку, тебе позвонить. Похоже, здесь надолго.
Костик проныл что-то понимающее и сочувствующее. Антон огладил своё хозяйство, выглядывая в приоткрытую дверь. Мальчик перевернулся на живот, призывно выпятив свою круглую попку. Надо было заканчивать разговор, но он спросил на автомате:
– Чем занимаешься? Кашеваришь?
К Тошиному приходу у Костика всегда был готов горячий ужин. Что тут скажешь? Костик – просто находка.
– Да кроссворд какой-то нашёл, вот отгадываю. Ты не помнишь, как назывался этот старый итальянский сериал про мафию? Там ещё этот… комиссар Катани, во! Господи, совсем памяти нет…
Антон нежно прихватил себя за яйца, предвкушая, как сейчас присунет мальчику в его широко раззеваный ротик.
– … Каким-то одним словом. "Паук"?.. Нет. Не помнишь? – трубка продолжала бормотать, пока он полировал свой член. В этом было что-то очень грязное – говорить со своим постоянным, зная, что вот-вот собираешься натягивать случайного чуть ли не вдвое моложе того.
– Нет, Котик. Подозреваю, что я тогда ещё не родился, – хмыкнул и тут же прикусил язык. Откуда выскочило это напоминание про возраст? Загляделся на юное создание на смятой постели? А ведь у Костика всё чаще проявлялся синдром гея «тридцать пять плюс». Чёрт, ещё не хватало вернуться вечером к унылому, обиженному сожителю и холодному ужину. В ресторан вечером в пятницу фиг прорвёшься, а жрать-то захочется.
– Его несколько раз по телеку повторяли, – задумчиво ответил любовник и продолжил гундеть что-то под нос, видимо, перебирая названия.
Фух, вроде не обиделся! Антон повернулся к настенному зеркалу и горделиво оглядел себя, сурово сдвинув брови. Он так брутальнее выглядел. И глаза выразительнее, и скулы чётче прорисовывались. Приблизил лицо поближе – чёрт, что это? Дряблость какая-то под глазами… Надо к Леночке сходить – пусть поколдует. Молодняк быстро такие нюансы срисовывает. Ещё не хватало ему снисходительных взглядов и улыбок!
-… "Спрут"! Точно, "Спрут"! – выкрикнул Костик, отвлекая его от самосозерцания. Дурак какой-то. Уже кроссворды начал отгадывать. Скоро ток-шоу начнёт смотреть.
– Рад за тебя. Слушай, я…
– А вот, смотри. Литературный герой, чьим именем называется синдром, наблюдаемый у патологических врунов. Хм… А есть такой? Седьмая как раз «У», десять букв.
Антон раздражённо сжал губы.
– Котик, я пойду. Я тебе позвоню, как выйду, хорошо?
– Да, да, конечно. Смотри не перетрудись.
Гудки. Вроде без подколки сказал, а прозвучало… Антон ухмыльнулся. На воре шапка горит, как говорится. О, да, он плохой. Он очень плохой мальчик.
Паренёк на кровати перевернулся на спину и с улыбкой смотрел на приближающегося мужчину с покачивающимся в такт его шагам членом. Да не в глаза смотри, дурачок! Смотри на фронт работ. Ох уж эти юнцы. Всё ловят эмоции, вместо того, чтобы заняться физиологией. Антон красноречиво взял член в руку и двинул бёдрами в сторону хорошенькой мордашки мальчика. Тот быстро сел на кровати и послушно заглотил. Хорошо, что он решил задержаться. Всё-таки, что ни говори, а полигамия, мать её, рулит. Запрокидывая голову, продолжал толкаться бёдрами вперёд, чувствуя, как паренёк напрягает глотку и еле сдерживается, чтобы не начать давиться. Яйца поджались, и кайф волнами пошёл от колен и до груди. Антон начал постанывать на выдохе – он всегда заводился от собственных стонов.
Резкий звонок выдернул из неги. Он раздражённо поглядел на мигающий дисплей с именем Костика. Чёртов надоеда! Сказал же, что занят!
Мальчик пользовался случаем, чтобы отдышаться, а мужчина схватил телефон. Подумал отключить звонок, но зачем-то снял трубку. Хотелось ответить что-то резкое, пристыдить бездельника, который от нечего делать названивает работающим людям!
– Алё? – надо сразу дать понять, что недоволен.
– Слушай, крутится на языке, не могу поймать, – Костик, казалось, не уловил раздражения в голосе любовника. – Греческая трагедия Еврипида о ревности и мести, пять букв, вторая «Е».
Да что это с ним сегодня? Выпил он там, что ли?
– Котя, ты мне ради кроссворда позвонил? – Антон постарался максимально отразить в своей интонации всю глубину котиковой беспардонности. – Ты серьёзно?
– А что, ты очень занят?
Он категорически не понимал, что сегодня случилось с его тактичным, пугливым Костиком. Похоже, всё-таки добрался до бутылки красного, которую привезли друзья из Прованса. Другого объяснения не видел.
– Ну, я вроде тебе позвонил и всё объяснил, нет? – Антон подпустил суровости в голос, он это умел. Мальчик на кровати вытер слюни с губ и исподлобья глянул на стоящего мужчину.
Чёрт! Устроить тут разборки перед этим пацанёнком. Какая-то дешёвая мелодрама: «женатый» гей препирается со своей сварливой второй половинкой. Ну, спасибо тебе, Костик, убил всю романтику. Дался ему этот кроссворд! Теперь про качественный отсос можно забыть – мальчик понял, что никаких отношений ему тут не светит. Вон как глаза потухли сразу. Блядь!
– Ладно, работай, – как-то вдруг отстранённо проговорил Костик и отключился.
Ну, точно, тот сегодня получит! Можно даже под эту лавочку с ним разосраться и на выходные мотануть в Киржач, к Бессонову – к нему человек пятнадцать собиралось. Вот уж, ярмарка разнообразных отверстий! Только надо гандонов закупить… Ну вот, не бывает худа без добра.
Антон оглядел мальчика, раздумывая, вдуть ему напоследок или выдвигаться уже домой? По идее, до окончания оплаченных за номер двух часов осталось ещё минут сорок. Что их, дарить что ли?
Он подмигнул пареньку и толкнул его на спину. Член ещё вполне себе стоял, домой торопиться без надобности, а мальчик уже готовенький. Тот послушно раздвинул ноги, но на лице уже не было заинтересованности, что в первый раз. Ну, дорогуша, издержки случайных связей – бывает, что партнёр не такой уж и принц. Ничего, потерпишь. Эрекция ещё была вяловата, так не всунешь. Антон обхватил член ладонью, с силой надрачивая. Сейчас, сейчас…
Опять звонит! Нет, он издевается!
Парень демонстративно свёл ноги, изображая нервозность. Ну, конечно, ага. Морда вон, ни разу не обиженная. Думает, поди, сейчас, что только время зря потерял и рад поводу соскочить. Он порывисто цапнул мобильник с одеяла, но вместо ожидаемого «Котя» увидел имя сестры на дисплее. Сговорились на пару, что ли? Вообще, раньше бы сбросил звонок не задумываясь, но после смерти её мужа Антон стал бережней к ней относится, что ли.
– Алё?
– Медея! – голос Костика ввинтился прямо в ухо. Мужчина замер, пытаясь соотнести возглас с происходящим. – Трагедия Еврипида – Медея!
– Э… Я не понял, – Антон ещё раз посмотрел на дисплей. Да, определился номер сестры. – Светка в гости зашла, что ли?..
Странно, почему Костик ему сразу не сказал. Вот, они, поди, там и раздавили бутылочку красного! Ну, дают…
– Тошик, ты не представляешь, какая, оказывается, это жуткая жуть! – любовник проигнорировал вопрос про Светку и продолжал возбуждённо живописать в трубку.
– Что?
Временный шустро одевался, почти профессионально оглядывая комнату на предмет забытых вещей. Да, ему явно не впервой в почасовые гостиницы шляться. Ладно, хорошо хоть молча, молодец. Бывают такие мстительные гадёныши – так и норовят в трубку спизднуть что-нибудь, чтобы отыграться за поруганные мечты.
– Да я про Медею эту, – вот далась ему эта Медея! Антон поплёлся к креслу за одеждой. – Знаешь, ей изменил любимый муж, ради которого она там пол-Греции чуть ли не вырезала. И она, представляешь, убила их общих детей!
Он поднял с пола носок и крутил головой в поисках второго.
– Кто?
– Тошик, Тошик… – голос резко стал каким-то усталым и серьёзным. – Какой же ты невнимательный, дружок.
Антон сел на кровать, рассеянно глядя на занавешенное окно. Красно-оранжевые шторы покачивались от лёгкого ветра из приоткрытой форточки. Мужчина поёжился. Раздался щелчок – мальчишка слинял, тихо прикрыв дверь. Хорошо, что хватило ума не клянчить телефон...
Что-то было не так, Антон чувствовал это, но не мог сообразить, что.
– Котя, я тебя не понимаю, – как всегда переходя на деловой строгий тон, когда чего-то не понимал. – Что там у вас происходит? Почему ты звонишь со Светиного телефона?
Тот вздохнул, и стало ясно, что не так: в трубке было очень тихо. Когда любовник звонит из дома, там всегда бормочет телевизор, шумит чайник и немного слышно улицу за окном. Костик всегда открывает окно, даже в минус. Вечно ему жарко. А сейчас – тишина, словно в вакууме. Это напоминает… Антон уловил слабый звук автомобильного клаксона.
– Котя, ты что, в машине? – всё интереснее и интереснее. – Ну-ка, дай мне Светку.
Антон наплевал на то, что Костик может уловить в трубке его движения или дыхание, и начал скоро одеваться. Странная ситуация какая-то – он даже не знал, что думать. Сожитель вообще был одним из самых предсказуемых людей, которых Антон когда-либо встречал. Именно поэтому они и вместе уже шестой год. Он глянул на часы – комната в его распоряжении ещё чуть больше получаса. Сел в кресло. Надо было заканчивать диалог до выхода из номера. Бродить по гостинице в процессе разговора чревато: кто-то хлопнет дверью, заговорит портье – и вот тебе готовый повод для скандала.
– Как ты думаешь, измена Ясона того стоила?
Голос Костика будто звенел. Нет, он явно в машине. Правда, почему-то не слышно двигатель.
– Слушай, Котя! – Антона нервировала вся эта катавасия. Что это ещё за загадки тут?! – Я не люблю, когда мне морочат голову! И…
– … пра-авда? – судя по голосу, тот широко улыбался.
Антон подвис. С одной стороны, он мог легко забить Костика своей агрессией, с другой – необычность ситуации, в которой его Жуков мог бы так откровенно нарываться, просто выбивала почву из под ног.
– Не любишь, когда тебе морочат голову? – всё с тем же счастьем в голосе переспросил любовник.
Антон пытался уцепиться хоть за что-то, чтобы понять, какого чёрта происходит с его котиком.
– Мне кажется, ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать смысл фразы «как аукнется, так и откликнется», Тоша. Или ты хочешь, чтобы мы ещё немного поиграли с тобой в игру, где тебе всё всегда сходит с рук?
Вот это ход… Такого он спрогнозировать никак не мог. И, пожалуй, впервые не знал, что ответить. Был бы это кто-то другой, быстренько бы разобрался с фраером, но его Котя?.. Его тихий, улыбчивый, всё понимающий котёнок с купированными когтями? Заранее уступающий в любом споре, готовый на любой компромисс, дабы избежать конфликта?..
– Котя… Я не вполне тебя понимаю, – мужчина закрыл глаза и надавил на них подушечками пальцев. Это какой-то абсурд. – Похоже, ты выпил и, как я понимаю, немало… Давай так – ты дашь трубку Свете, а я…
– Я задал тебе вопрос, Антон, – Костя повысил голос. Господи, кто бы мог подумать, что он может так жёстко чеканить слова! – Ты понимаешь смысл фразы «как аукнется, так и откликнется»?
– Слушай…
– Да или нет?!
Антон резко выпрямился.
– В смысле?! Конечно, понимаю! У меня русский язык родной, вообще-то!
– Но есть один нюанс, да, Тошик? Ты всегда думал, что к тебе это не относится, правда? – Костик снова понизил голос, словно недавней вспышки агрессии и не было вовсе.
– Слушай, мне не нравится, что ты устраиваешь какие-то идиотские разборки перед моей сестрой, – может, хоть так удастся его усмирить. – Я сейчас приеду. Ты можешь подождать меня максимум час, и мы продолжим эту увлекательную беседу?
– Да не торопись, – снисходительно отрезал Костя. – Спешить уже некуда, дорогой…
Антон поморщился. Что за драматичная многозначительность? Никогда не замечал за Константином склонности к театральщине.
– Ну… Есть куда или нет, а я всё-таки поеду, пожалуй.
Он встал и похлопал себя по карманам. Тоже мне, актёр погорелого театра! Спешить некуда, видите ли.
– Её там нет.
Антон заметил на тумбочке ключ-карту и задумался, надо ли её возвращать или оставить здесь?
– Кого где нет, Костя?
– Светы… И Людочки. Их нет.
Было что-то невыносимое в том, как тот это сказал. Словно ногтем по бетонной стене, аж захотелось сжаться. Стало вдруг резко темно, будто за окном тучи заслонили небо и комната стала серой и узкой. Холодной.
– Костя. Дай мне Свету.
Мужчина механически подошёл к окну и посмотрел в бледное облачное небо. Что ж так беспросветно-то?.. Словно плитой придавило.
– Что-то у нас с тобой не получается разговора, Тошик.
Любовник опять вернулся к нейтральному тону. А он именно сейчас понял, что тот был абсолютно трезв.
– Ты всё только «дай, дай»… Так не бывает, дружок, не бывает. За всё надо платить, милый…
Антон заходил по комнате. Может, он пропустил день рождения сестры и это какой-то идиотский розыгрыш? Нет, она родилась в мае, а сейчас начало октября.
– Я не понимаю тебя, Костик, – и сам не узнал свой голос: такой был тихий и потерянный.
Тяжёлый вздох на том конце провода и шуршание, затем отчётливый щелчок зажигалки. Ещё вздох и потрескивание бумаги с табаком.
– Ты что там, куришь? – почему-то это стало последней каплей. – Жуков, блядь! Ты объяснишь мне, какого хуя происходит?!
– Жуков – блядь? – искренне удивился Костя. – Ты точно нас не путаешь, дорогой? Если бы из нас двоих Жуков был блядью, возможно, этого разговора бы сейчас не было.
О как. Антон сел в кресло и начал быстро соображать, где мог проколоться. Ну, известие об измене могло сильно вышибить трепетного Котика из себя, но при чём тут Света с племянницей?
– Слушай, Кость. Давай спокойно всё обсудим, когда я вернусь. Ну, сам посуди – ну не бред всё это по телефону выяснять?
– Антон, да послушай ты меня! Нет никого дома, понимаешь? Нету! – Костик опять начинал повышать голос, раздражаясь.
– Хорошо, я понял! – он автоматически повысил голос в ответ. – Тогда, где вы? Я приеду, и мы всё обсудим.
– А что ты так рвёшься всё куда-то приехать? Ещё десять минут назад ты стоял в бесконечной очереди в налоговую вроде, не? Сурово отшивал меня по телефону. А теперь вдруг разогнался, держите его все!
– Что за бред ты несёшь, Костя?! Мне что теперь, домой не приходить?! Ты на это намекаешь?
Вот это было совсем не кстати. В квартире у Костика все его вещи, включая рабочий ноутбук. Да и жить сейчас негде. Мужчина упёрся пальцами в лоб. Да о чём он думает? Разве котёночек когда-нибудь пойдёт на разрыв с ним? Да тот сейчас же зассыт и включит задний ход, только почуяв угрозу.
– А это бы тебя расстроило, Тош?
Антон выдохнул и откинулся в кресле. Всё летело к каким-то ебаным чертям. Вот только что было всё прекрасно, и вдруг…
– Слушай, Костя. Я… я правда не знаю, что сказать. Ты ведёшь себя… – он попытался подобрать слово, чтобы показать любовнику, в какую дикую ситуацию тот ставит сейчас их обоих.
– …А в этом как раз твоя проблема, Тошик, – перебил его спокойный голос. Костя со вкусом затянулся и продолжил: – Ты слишком много говоришь и слишком мало слушаешь.
– В смысле? – Антон решил, что спорить уже бесполезно, надо выяснить, что происходит и чем ему это грозит.
– Если не знаешь, что сказать, то мог бы заткнуться и осмыслить, что тебе говорят – вот в каком смысле.
Мда… Видимо, ловелас где-то серьёзно накосячил, раз Котик с ним так бесстрашен.
– Ну, и что же я не услышал, Костя?
– Ну, положим, не слышал ты практически ничего из того, что я говорил тебе последние … лет пять, – Жуков хмыкнул, видимо, предлагая оценить его остроту.
– Правда?
Антон нервно одёрнул брюки и развалился в кресле поудобнее. Хер с ними, с деньгами – заплатит он за лишний час, не страшно. Похоже, что с такими раскладами ему и ночевать здесь придётся.
– Ты помнишь, как я говорил тебе, что если ты не готов быть верным, то нам не стоит съезжаться? Помнишь, Тош?
Ну, понятно всё уже. Поймали его. Неясно где, неясно как, но суть претензий в целом обрисовалась. Осталось только определиться с дальнейшими действиями: мириться сейчас или потом? Можно пошляться бобылём, потусить у того же Бессонова. А может, найти себе кого-нибудь ещё, с хатой, и мириться вообще не придётся, ха! Хотя, где он найдёт ещё такого же удобного и доброго котика? Блядь! Нет, расходиться – это не вариант.
– Помню.
– Я просто хочу понять. Просто понять. Ты тогда уже знал, что врёшь мне? А, Тош?
Голос у Кости такой спокойный, будто ответ уже не имеет значения. Или как раз ждёт, чтобы Антон его переубедил? Как много ему известно, вообще?
– Котик, Коть… Конечно, нет! – мужчина свёл брови и приложил ладонь к груди. Нагоняя интимности, включил свой самый нежный полушёпот. – Котёнок мой, ну что ты, ну? Мне же кроме тебя никто не нужен! Я же твой тигр, Коть! Ты мне льстишь – честное слово, ну кому я кроме тебя понадоблюсь? Сколько нам лет-то уже с тобой, чтобы…
– Тяжело так, наверное?
– …Что?
– Ну, тошно врать-то. Ведь у любого человека есть потребность хоть иногда говорить правду. Знаешь, как на исповеди? Я тебе серьёзно говорю, правда – она освобождает.
Антон затих. Судя по всему, его речь не возымела должного эффекта. А все эти хитрости про «освобождающую правду» – это они ещё в школе проходили. Маманя так из него вытаскивала сведения, а потом за эту же правду и лупила.
– Ну, знаешь, Коть. Если ты мне не веришь, то зачем спрашиваешь?
Да, похоже, спать ему сегодня в этом клоповнике. Или к Бессонову рвануть? Электрички, вроде, до одиннадцати ходят.
– Прикидываешь свои варианты, да? Планируешь радостную вечеринку за городом?
Итить твою мать! Может, он на Бессонова где-нибудь наткнулся, а тот алкаш сдал Антона со всеми потрохами за здорово живёшь?
– Да знаешь, радоваться-то мне особо нечему. Ты мне можешь сказать, где вы и какое отношение к этой ситуации имеет Света с Людочкой?
– А это, Тошик, возвращает нас к началу нашей беседы, – голос Кости снова ожил, словно они играли в «горячо-холодно». – Я пытался рассказать тебе про Медею, помнишь? Ты как раз в этот момент был очень сильно чем-то занят…
Блядь, они в театре что ли? Или что он имеет в виду?
– Костик, можно поконкретнее?
– Ты знаешь, – тот снова щёлкнул зажигалкой и выдохнул мимо трубки. – Я в университете её читал…
Антон подпёр ладонью голову и бездумно шарил глазами по темнеющей комнате. Похоже, это надолго.
– … и я тогда ещё подумал: "какое варварство!" Ну что надо иметь в голове, чтобы взять, понимаешь, своих собственных детей и убить, ради мести их отцу? Ну, скажи же?
Он промолчал. Судя по всему, вопрос был риторическим.
– Я вообще не мог представить, чтобы можно было так желать кому-то отомстить, чтобы пойти на столь чудовищное преступление…
Антону вдруг тоже захотелось курить, когда услышал, как Костя выговорил каким-то неестественным голосом:
– …пока я не встретил тебя.
Сначала он ничего не понял. Ждал продолжения, но пауза затягивалась. Открыл было рот, чтобы подогнать рассказчика, но мозг вдруг начал складывать разрозненные факты и мерзкий холодок прошёл сзади по шее. Сознание боялось даже зафиксировать то, что закрутилось в голове. Любой вопрос, любая фраза сейчас могла сдвинуть весы в сторону неясных, но кошмарных подозрений. В трубке послышался тихий смешок, от которого скрутило желудок.
– Теперь ты меня слышишь, Тошик, – он не спрашивал, он утверждал. Словно учитель, наконец добившийся полного внимания аудитории. – Теперь ты меня слышишь…
Антон осторожно, будто боясь потревожить воздух вокруг себя, вдохнул полной грудью. Руки почему-то ходили ходуном и он прижал трубку к уху поплотнее.
– Костя… Костя, как это понимать?
– Вряд ли это можно понять, Тош. Я не жду от тебя понимания.
Мужчина застыл в кресле, весь обратившись в слух. Это же блеф, да? Костик решил так жестоко разыграть его за левак?
– А вот что я действительно жду… – Костя видимо придвинулся к трубке и его голос начал жёстко чеканить каждое слово. – … так это полного и тотального отмщения, лживый ты сукин сын!
Голос любовника звенел в ушах и Антон встряхнул головой. Какого хера? Он зашипел в трубку, разжимая челюсти сведённые до боли в переносице:
– А теперь ты послушай, Костенька. Я не знаю, в какую ёбаную игру ты тут решил сыграть, но я тебя последний раз спрашиваю: где моя сестра и племянница?
– Ну, вряд ли последний, – саркастически заметил Костя. – Подозреваю, что этот вопрос ещё не раз всплывёт в нашей сегодняшней беседе.
– Да пошёл ты!!!
Мужчина с силой нажал на дисплей, сбрасывая звонок и тут же открывая контакты. Пальцы набивали имя «Людочка», пока он, тяжело дыша, исходил на проклятья в адрес своего неожиданного съехавшего с катушек любовника. Блядь! Этот грёбаный айфон – говно, говно, говно… О, вот! На дисплее загорелся индикатор набора номера. Он глубоко вдохнул и зачем-то пригладил волосы на голове. Только бы не был отключен, только бы не был отключен… Гудок? Да, есть! Гудок! Второй, третий… Антон барабанил пальцами по подлокотнику. Щелчок!
– Алё! Людочка?!
– Тут мало зарядки, – усталый голос Костика высосал весь воздух из его лёгких.
Мужчина согнулся, чувствуя сквозящую боль между рёбер.
– Жуков, – простонал он. – Жуков, хватит. Я всё понял, да. Ты меня напугал, напугал до усрачки, только прекрати! Чего ты добиваешься, пизданутый маньяк?! По-твоему это смешно?!
Он сжал веки и еле сдержал вскрик от резкой боли где-то в левой руке.
– Я же просил тебя, Тошик, просил. Помнишь? Мы сидели в Александровском саду и я сказал, что если ты не уверен, то не надо. Мы могли бы остаться друзьями, могли бы трахаться без обязательств. Но ты солгал, ты обманул! Ты посмотрел мне в глаза, и сказал, что не хочешь никого, кроме меня, помнишь?
Боль растекалась по всей руке, в шее начало покалывать, будто от холода.
– Послушай меня, Жуков. Подожди! Я не верю тебе. Слышишь меня, урод? Я тебе не верю! Что ты мне мозги полоскаешь, а? Да у тебя кишка тонка не то что… – он выпустил воздух сквозь сжатые зубы. – …а хотя бы уйти от меня! Чего ж ты не ушёл, раз я такое говно, а?
– А это бы тебя расстроило?
Раздался писк, у Людочки вечно зарядка на нуле. Антон согнулся и медленно поднялся, пытаясь дойти или доползти до кровати. Боль последовательно заполняла всю левую сторону, заливая часть груди.
– Погоди, – по деловому проговорил Костя и отключился.
Он не успел убрать трубку от уха, когда телефон опять зазвонил. И не глядя принял вызов.
– Знаешь, Тош, – сразу начал любовник. – Я честно пытался простить, там, и отпустить, вот честно. Но есть вещи, которые я просто не могу сделать. Я не могу спустить тебе такое, понимаешь? Ты просто вырвал из меня все внутренности, а потом посматривал в пустую утробу, время от времени тыкая туда пальцем. Это не та боль, которую я могу просто взять и забыть. То, что я сделал – это единственный путь, которым я мог заставить тебя так же страдать. Единственный…
Слушая он уткнулся в серую застиранную наволочку, поджимая ноги к груди.
– Ты окончательно ёбнулся, Жуков. Я знал, что ты слишком хорош, чтобы быть нормальным. Знаешь, когда всё закончится, мы со Светкой отвезём тебя твоим снобам-родителям – пусть полюбуются на своего сыночка-шизофреника!
– Ты знал, что я "слишком хорош"? То есть, я своим подозрительным великолепием заставлял тебя лгать мне в лицо? Это твоё оправдание?
Было больно даже дышать. Антон пытался найти положение, в котором будет не так остро болеть. Но боль была везде.
– Давай начистоту, Тош. Я значил для тебя не больше, чем любой другой, с которым ты спал. Не спорь, хотя бы теперь перестань врать! Ты выбрал меня, хорошенько взвесив все «за» и «против». Мою семью, мою квартиру, мой характер. Чёрт, ты даже в кровати и на кухне будто плюсики мне ставил. Правда, за койку ты не особо волновался, ведь ты никогда не собирался быть верным. Ты просто пользовался мной, как глупой, безответной скотиной. Держал на поводке, юлил, окутывая пустыми словесами, лживыми взглядами. Баюкал враньём, постоянно скрывая свою настоящую жизнь – поездки, гулянки, ёблю бесконечную…
Антон забормотал, рефлекторно пытаясь убедить любовника в чём-то, что уже не имело значения.
– Заткнись, – мягко перебил его Костя. – Я знаю, что когда ты съезжался со мной, у тебя был ещё один претендент в разработке. Видимо, тот был поумнее и покрасивее, да? И ты решил, что с ним будет сложнее управляться?
Марк. Да, этот богатенький принц был изначально не по Тошиным зубам. Но он до последнего тешил себя мыслью, что сможет прибрать такой лакомый кусочек к рукам. Тем более, что тот пребывал в любовном угаре и был готов съехаться. Только вот, больно Марк был темпераментным – при первом же подозрении спустил бы погуливающего любовника с лестницы, а такие зигзаги были ему ни к чему. И тогда он выбрал Котика. Серого, невзрачного котёнка из хорошей семьи. Как в своё время отец выбрал его мать, поставив на её покорность, так называемую "женскую мудрость" и умение закрывать глаза в нужный момент. Антон сжал зубы от злости. Он не для того столько лет жил с этим нытиком, терпя его навязчивое внимание, чтобы сейчас впасть в жалкое самобичевание. Отрицай, отрицай, отрицай...
– Да мало ли, кто у меня когда был? Костя, мы с тобой живём вместе. Жи-вём, понимаешь?! И я планирую быть только с тобой до самой старости! Нам надо просто…
– Есть вообще предел твоей лжи, Тош? Нет, я серьёзно. Ты можешь хоть раз в жизни ответить за свои поступки? Это же какая-то патология, если честно.
Антон тихо покачивался, пытаясь унять тошноту. Всё равно, что со стенкой разговаривать. Тот, похоже, уже всё решил. Хотя…
– Слушай, Коть. А может, ты себе просто другого ёбаря нашёл, а? Так ты сказал бы просто – зачем этот цирк устраивать с какой-то Артемидой?
– Медеей.
– Да похуй, Коть! Ты уже мне все мозги выеб за этот разговор! Что у тебя конкретно есть ко мне? Что я до тебя с каким-то парнем встречался? А ты со своим взрослым дядечкой-ментом отирался до меня! Что, забыл? Как он ходил к нам и морду мне бить собирался, чтобы я от тебя отстал? Я-то никому претензии не предъявляю!
– Ты про Артура не смей свой поганый рот открывать! Ты и мизинца его не стоишь. Он тебя, суку, насквозь видел. Только не слушал я его, дурак. Хотел тебе верить и поверил.
– Ладно, – Антон попытался подняться. – Хватит дурака валять. Хочешь разбежаться – не вопрос. Я только вещи заберу. С сестрой сам разберусь – каким она боком тут поучаствовала.
– Знаешь, Тош. Я только хочу, чтобы ты вспомнил наш разговор. Потом. Сейчас я не могу заставить тебя поверить. Я бы и сам не поверил на твоём месте, что уж там. Но потом… Ты не должен забывать, что всё это из-за тебя. Что я бы ничего не сделал, если б не ты. Это твоя вина. Ты – причина. Это иллюзия, что жизнь хаотична и бессмысленна. На самом деле всё связано, каждое наше действие. Каждое, Тош. То, что ты не ожидал, что я дам сдачи – это твой просчёт, твоя глупость, недальновидность и самонадеянность. Я не дам тебе просто уничтожить меня и пойти дальше победителем по жизни. Я лишу тебя ног, чтобы ты ползал по грязи, землю жрал и каждый грёбаный день вспоминал о своей роковой ошибке. Когда ты предал того, кто любил тебя больше жизни. Просто так – от праздного желания попакостить. От ощущения своей полной безнаказанности и неуязвимости. Я хочу, чтобы ты вспомнил этот разговор, когда исчезнут все иллюзии. И тогда задай себе вопрос: оно того стоило?..
Антон скручивался, плавая в боли, проваливаясь в тошнотворную муть. Он упёрся взглядом в потолок, который вдруг подёрнулся рябью. Остатками сознания он понимал, что это у него в глазах, а с потолком-то всё в порядке. В уши словно напихали ваты. В комнату кто-то вошёл. Серо-белое пятно, похоже женщина. Она заглядывала ему в лицо, сама в каком-то смешном белом чепчике. Он попытался сказать ей про сердце, про Свету, про Людочку, но губы словно склеила плёнка.
***
Ему было некуда больше ходить. Нет тел – нет могил.
Антон приходил к этой гостинице, словно это было последнее место, где они были ещё живы. Глупость, конечно, но это всё, что у него было. Стёкла первого этажа отразили сутулого мужчину, с сильными залысинами в мятом коричневом костюме. Недавно он видел на улице парня, ради которого и пришёл в эту гостиницу в тот роковой день несколько лет назад. Конечно, тот его не узнал. А Антон суетливо полез за таблетками, почувствовав, что сейчас его истрёпанное сердце выскочит из груди – мрак и холод поднял голову, снова протаскивая его сквозь ту мясорубку. Он свернул в проулок и, уткнувшись в каменную стену, задохнулся слезами, распугивая прохожих.
Их так и не нашли. Ни полиция, ни знакомые в структурах не смогли обнаружить даже следов Светы или её дочери. Костя тоже пропал. Следствие пробуксовало весь первый месяц, пока Антон валялся в кардиологическом с инфарктом. К моменту, когда он смог ходить, дело об исчезновении превратилось в висяк. Была даже несостоятельная версия, что Света якобы сама скрылась, чтобы не расплачиваться за какие-то долги покойного мужа. Было много всего – и разговоров, и разборок с родителями, и слёз, и мордобоя. Всё это теряло важность на фоне одного единственного факта – его любимая сестра и восьмилетняя племянница исчезли из его жизни, и, возможно, с лица земли.
С этим нельзя было смириться. Можно было напиться таблеток или просто напиться. Можно было налить горячую ванну и сидеть в ней, глядя на лежащее на бортике лезвие. Можно было делать всё, что угодно, но ничего нельзя было сделать с этим. Он ходил в церковь и рыдал в ногах у толстого батюшки, выпытывая ответы. Он ходил в волонтёрскую группу по поиску пропавших, чтобы побыть среди таких же потерянных, как он. Да, разве это важно, куда он ходил, ходит и будет ходить? Его раскаяние не имело никакого веса по сравнению с беспросветной, всепоглощающей виной, придавливающей Антона к земле каждый день и каждую ночь.
…Телевизор освещал комнату, словно ёлочная гирлянда. Антон проваливался в дурман. Сон с его таблеток каждый раз был похож на полуобморок. Женщина на экране поправила очки и закивала ведущему:
– Да, речь идёт о так называемой «токсической ревности». Миф о Медее представляет метафору, описывающую способность женщины ставить свое обязательство перед мужчиной во главу угла и ее жажда мести, когда она обнаруживает, что ее обязательство ничего не стоит в его глазах. Взаимоотношения с Ясоном были сердцевиной ее жизни. Все, что она делала, было следствием любви к нему или потери его. Многие женщины, подобно Медее, верят в брачные обещания вечной верности и приносят огромные жертвы ради своего мужчины только для того, чтобы быть использованными и покинутыми беспринципными, честолюбивыми Ясонами. Медея хотела превратить жизнь мужа-изменника в настоящий кошмар. Ничто, даже любовь к детям, уже не имело для нее значения! Она убила детей, чтобы у Ясона не осталось никого, кто был бы ему дорог...
Он уткнулся носом в подушку и завыл. Некому было больше раскаиваться и смиряться. Того Антона больше не было.
Важный комментарий к Победа стоит смерти:
Следующая маленькая глава написана для тех, кому сложно смириться с такой концовкой.
Ценителям драмы надо остановиться на этой главе.
Победителей не судят
Официантка уважительно окинула взглядом стройного мужчину с явно военной выправкой. Тот заказал один чай и один горячий шоколад, выровнял приборы, подвинул солонку. Автоматически провёл рукой по волосам и одёрнул пиджак, ощупал запонки.
Поставив заказ, она улыбнулась искательно в лицо клиенту и, смутившись, ушла, наткнувшись на отсутствующий взгляд и обрывистый кивок.
Он всё так же реагирует на этот тихий голос, будто и не прошло долгих пяти лет. Помчался по первому зову, пытаясь заранее себя убедить, что это ничего не меняет, что надежды не было и нет. Но глупое сердце встрепенулось, запело.
Костик скользнул на стул, улыбнулся, заметив какао. Словно солнышко, тёплый, лучезарный, родной…
– Артур, здравствуй, – и виноватый взгляд из-под ресниц. – Ты прости, что я тебя так выдернул. Просто, это очень важно...
Нервными пальцами огладил ручку чашки, перебором вернул их на скатерть и расправил в напряжении.
Он кивнул. В горло словно песка насыпали. Важно… Для него важно всё, что связано с Костей. Так всегда было и всегда будет. Тот придвинулся к столу и, склонившись, взволнованно зачастил.
– Понимаешь, у меня есть… родственница с дочерью. Её муж умер и оставил ей огромные долги каким-то… людям. В общем, им надо исчезнуть, Артур. Ведь ты можешь, правда? Я не знаю – документы там новые, вывезти их в другую страну или…
Костя просяще заглядывал в глаза, кусал губы.
Господи, будто всё это было вчера – эти губы, шея, пальцы… Да, он может сделать всё, но больше не переживёт, если Костик уйдёт от него. Снова.
– Ты всё ещё с ним?
Каждый день он просил жизнь о шансе. Он молил, глядя в пустое небо: «Дай мне хоть мизерную возможность, хоть намёк – я всё сделаю, я больше ни о чём не попрошу».
Костя скривился в страдальческой гримасе, опуская глаза в чашку с опадающей бежевой пеной, проговорил сдавленно:
– Я знаю, ты был прав насчёт него. Прав. Я слабак, тряпка, я знаю. Я обязательно выгоню его. Скоро.
Он больше не будет уповать на судьбу. Он столько ждал, столько терпел…
– Ты оставишь его и мы тоже уедем. Вместе. Это моё условие.
Костик замер на мгновение и сразу поднял на него взгляд. Там не было горечи принуждения или страха расплаты. Он смотрел на Артура как на… нежданного спасителя. Будто тот освобождал его от тяжкого, непомерного бремени. Будто давал ответы на все вопросы.
И выдохом:
– Я согласен.